А где обещанные бутыль и сало?..

Я – тот, кто смотрит на всё со стороны Декстер, сезон 1, серия 2

Летит электричка в самые закрома нашей необъятной Родины. Настроение на выходные боевое, болтаем и ждём приключений. Тогда ещё кажется,что эти приключения будут незабываемо весёлыми. Мы едем работать наблюдателями на выборах в деревеньки. И думается: куры с гусями, запах свежего молока,мудрые долгожители, искренние неиспорченные цивилизацией люди. Задаю вопрос моим «коллегам»: «Как думаете, я смогла бы жить в деревне?». А они, смеясь, отвечают, что для меня проблема пару дней у себя на даче высидеть.

Прибыли. Мы распределены по участкам, меня везут в деревню с красивым и длинным названием, говоря, что буду ночевать у председателя комиссии, так что бояться нечего. Девушка-руководитель объясняет, что мне«почти не придётся заморачиваться», что мой председатель — он же агитатор нашей партии — всё, что нужно, сделает сам.

В темноте и не видно деревни, в которой я проведу следующие сутки, ворота открывает блондинка лет пятидесяти с сигаретой в зубах. Дом её достаточно обычный, но в процессе разговора за чаем оказывается, что он чуть лине лучший во всей деревне с населением в 90 человек. Дальше рассказ становится всё более и более интересным. «Школы нет,детского сада нет, да что там, у нас и магазина-то нет. Вода то бежит, то не бежит, тепло тоже не всегда бывает», — говорит она, найдя, наконец, кому пожаловаться на трудности. Достаёт бычок из печи и продолжает: «Этим летом было землетрясение, крыши порушились, а помощи никакой нет, хоть перед выборами кто что-нибудь сделал бы.В прошлом году на выборы местной власти депутат приезжал с огромной сумкой,раздавал водку. А в этом совсем тишина». Перед сном она не забывает отметить: «Завтра рано всё закончится, у нас тут и голосовать-то некому. Половина бичей, а остальные не пойдут,обозлённые уж очень».


Вся восточная методология может быть сведена к одному простому слову, и это – «наблюдение». А вся западная философия тоже может быть сведена к одному методу, и это – «анализ». Анализируя, вы ходите по порочному кругу, но наблюдение позволяет вам вырваться из него. Ошо

7.45. Я уже на участке. Избирательный участок находится в местном здравпункте; комиссия состоит из председателя, его подруги и мужа подруги, секретаря — девчонки из соседней деревни — и ещё двух наблюдателей,помимо меня. Но они-то местные, тоже приходятся кому-то родственниками. Я ярко выделяюсь, заходят избиратели и удивлённо смотрят на меня: «А это ещё кто?» За утро голосуют все бабушки и дедушки, ещё приученные советской властью к обязательности голосования, особо не ропща, приветливо и спокойно. После полудня идёт народ,вид у них пугающий — пугающий меня. Лица хорошо пьющих людей, равнодушных ко всему вокруг; они все как один ругают власть, улыбаются беззубо и радуются, что приехала вместе с выборами лавка с пивом. Носятся ещё совсем ребятишки, но в искусстве мата не уступают взрослым, не зная того, что где-то кто-то живёт по-другому.


Порядок голосования не соблюдается полностью. Да здесь это кажется и бессмысленным. Голосуют на столе у комиссии, могут даже за жену, за мужа. Смеясь, смотрят на портреты кандидатов: «За кого голосовать-то? Не знаю я никого из них». А председатель отвечает смеясь: «Да, это не важно. Уже через четыре года конец света будет, шаман сказал. Я даже сапоги не покупаю».Возле кабинки для тайного голосования сидит один из членов комиссии и, не ленясь, говорит всем, чтобы «галочка за квадратик не вылазила», а то правила новые. Тут это является важнее любых других правил голосования, потому что «важно бюллетень не испортить, ведь это лишняя документация, а со всем этим и так полночи ещё возиться». Мне приходит СМС из штаба партии: «Девочки, если у вас в комиссии замечают, что от нас привозят кучи с улицы, и возмущаются, то звоните Ире и говорите. Я надеюсь, что поняли, т.е. это те люди, которых подкупили и попросили проголосовать за нашу партию». От возмущения меня всю раздирает, и становится тошно, что меня в это впутали, хоть у меня таких «куч с улицы» и не наблюдается.

Заходит женщина с дочерью, весёлая такая, со всеми здоровается, в комнате даже живее от неё становится, её хвалят, что пришла. «А у нас тут ходить-то некуда, хоть на выборы сходить», — отвечает бойко. Вот ведь гордость, что для наших граждан выборы— событие!!!


Для меня наблюдение – лучшее доказательство того, что я живу. Но сегодня я в первый раз видел так близко от себя глаза другого человека. Законы перспективы, управлявшие моим видением, нарушились. Посторонний человек безо всякой робости вторгался в мой мир, я чувствовал тепло чужого тела, вдыхал аромат дешевых духов; вскоре это нашествие поглотило меня всего, без остатка. Юкио Мисима

Всё меньше и меньше народу, я уже прочитала «Записки из подполья» Достоевского, и становится всё скучнее от безделья. Иногда развлекают рассказы женщин. Например, про то, что у них тут долгожители все умирают не своей смертью. Кого машина сбила, кто в бане сгорел. А один дед, 95-ти лет,тащил бревно с леса через железнодорожные пути, глухой уже был, потому не услышал поезда, сам успел пройти, а бревно перетащить нет, его же ноша его и зашибла. Потом обычные разговоры о детях, о соседних деревнях, о плохом урожае картошки. Рушится мой образ сытой деревни.


Заскакивает молодёжь иногда проголосовать, я каждый раз опускаю глаза, потому что смотреть даже боязно, думаю: «Хорошо, милиция на улице». Темнеет. На сером потолке беззаботно ползают божьи коровки, их тут странно большое количество. У рядом сидящих наблюдателей разговор заканчивается тем, что «кого ни выбери, всё одно, да и решено всё давно и куплено». Новое СМС: «Девочки, если к вам придут и попытаются спросить, от какой вы организации, то говорите, что не знаем, пришла подружка и предложила поработать, а инструктаж вам какой-то дяденька проводил,не помните, как его зовут. Просто пытаются вычислить, от кого мы».Созваниваемся между собой и смеёмся, что ни за что не выдадим тайны, но вот только надпись на бейджике может выдать.


Следующая информсводка — звонок о том, что скоро будут скинуты липовые бюллетени за «нашу партию», так что беспокоиться не стоит,нужно расслабиться и моргать помедленней. Это меня уже и не удивляет за весь день, проведённый здесь. И я чувствую себя настолько беспомощной здесь, в этом Богом забытом месте. Сказывается воспитание семьи, в которой меня учили тому,что ложь — хуже всего на свете. Сначала я чувствую такую злость на всех,находящихся в комнате, на их беспринципность, на их жадность и алчность. Чувствую огромное желание кому-то позвонить и прекратить всё это. Но чуть позже я остываю, мне становится жаль всех тех, с кем я просидела весь день в одной комнате, тех, кто пустил на ночлег и накормил, тех, кто всё же обращался ко мне на «Вы», кроя друг друга трёхэтажным матом.


Мудрый не совершает много действий. Достаточно сесть на берегу реки и наблюдать. Рано или поздно ты увидишь, как проплывает труп твоего врага. Восточная мудрость

Люди во всей этой системе — самые несчастные шестерёнки, которые просто делают то, что им говорят, то, что им не делать невозможно,потому что всегда есть кто-то выше. И в самом деле, из-за этого захолустья не будет перевыборов, будет только судимость тем, кто сейчас сидит напротив, и строжайший контроль этого населённого пункта впоследствии. Я продолжаю молча сидеть и дальше.

До конца установленного времени ещё два часа, но мы уже запираем дверь, снимаем табличку и флаг. И здесь уже начинается подсчёт голосов. Всем хочется домой пораньше. Комиссия так торопится, что путается в своей документации буквально во всём. Споры, нервы, недоумевающие взгляды друг на друга. Сначала нумерация не та, а может, и та, потом что-то где-то оказалось не в алфавитном порядке, потом где-то в протоколе — сокращение слов. В общем,всё не так, как должно быть. Снова всё переделывается впопыхах. Много нервничают, много курят. А ведь ещё нужно внести тех, кто голосовал не зная,что голосует. Вот, вроде, и всё готово. Уже отнесли урну в машину и тащат сейф.Но. Оказывается, что один человек проголосовал дважды, по их документам. Просто невероятное чудо и раздвоение личности. И снова всё заново. Все зарекаются больше не участвовать во всём этом. Зарекаюсь и я.


Все мы прекрасно знаем, что главное в нашей стране — это нужные знакомства. Поэтому находится в вышестоящих органах человек, который всё уладит, только если прямо сейчас поехать к нему, до других избирательных участков. В здании гасят свет, вешают замок. Для меня всё закончилось.

Любое событие — это опыт. Какие выводы я сделала для себя? Во-первых, я не смогу жить в деревне. Во-вторых, политика — штука лживая насквозь. На следующий день по новостям передают результаты выборов, а очередной политик настаивает на демократичности России.

Политика — отвратительна? Как сказать… Но и цветами там тоже не часто пахнет, разве что парфюмом от депутатствующих. Ответ только один — она необходима. Политикой занимается каждый человек, организуя каким-то образом свою жизнь и личное пространство,выбирая, с кем общаться, а кого обходить стороной. К политике причастен каждый,кто живёт в государстве. Вопрос только в том, поддерживаем ли мы тот или иной режим, протестуем против него или внутренне протестуем, но внешне поддерживаем?Но равнодушным не остаётся никто, и все знают, какие разговоры ведутся на кухнях.

Вопрос также и в том,что политика — область великих соблазнов, и, даже имея честные взгляды и прочий набор из прописных добродетелей, таких уже банальных и избитых, очень сложно не сорваться и не попробовать хотя бы разок… и ещё разок. Так политика становится плохой. А потом появляются мыслители, а потом — всяческие панки… Вопрос их —лишь один: кто гарантирует людям честность Избранного/ых? Неужели наблюдатели? Как ни странно, ответ до отвращения банален: только сам народ, только каждый человек, отвечая сам за себя. Напоминает строки из известной книги: «Да не имеющий греха пусть кинет камень…» Люди поют «Аллилуйя», и над спектаклем выборных действий торжественно опускается занавес. Нет непричастных. Кому же ещё разбираться в политике, как не нам?