Хантер Томпсон. Вольный стрелок Запада

В конце 70-х он стал легендой, человеком-мифом, обросшим паутиной слухов и регулярно испытывающим терпение властей. Он коллекционировал оружие, взрывал бомбы и сознание литрами алкоголя и травой, разводил павлинов в Скалистых горах и мог пальнуть не только в птичку, но и в какого-нибудь непуганого идиота, желающего взять у него интервью для бульварной газетенки. “Лунатик”, “психопат”, “деградирующая личность”, “маньяк”…Какими только словами не пестрели газетные заголовки тех лет. Он же считал, что всего лишь борется за свое право на конфронтацию.

Хантер Стоктон Томпсон родился 18 июля 1937 года в Луисвилле, штат Кентукки, где и прожил до 56-го с братьями Джеймсом и Дэвисоном на попечении матери, ставшей хронической алкоголичкой после смерти мужа в 52-ом. Армия стала для Хантера спасением после того, как он, будучи пьяным, вдребезги разбил грузовик, принадлежащий его работодателю. В армии, на авиабазе Эглин, что в штате Флорида, он стал спортивным корреспондентом газеты «Главный курьер». Кроме того, взяв звучный псевдоним «Себастьян Оул», Томпсон писал в различные городские газеты статьи, в которых обрушивался с жесткой критикой как на армию США в целом, так и на руководство базы Эглин, на которой проходил службу.

“В стране, которой управляют свиньи, все поросята идут наверх, – а нам остальным хана, пока не сможем взять себя в руки: не обязательно, чтобы Победить, скорее, чтобы не Проиграть Совершенно. Мы должны это самим себе и нашему ущербному представлению о родине как о чем-то большем, нежели нация паникующих овец. Но особенно мы должны нашим детям, которым придется жить с нашей утратой и ее далеко идущими последствиями” (“БОЛЬШАЯ ОХОТА НА АКУЛ”)
Командир Винсент С. Эванс в 58-ом рекомендовал талантливого, но не желающего подчиняться правилам рядового авиации Томпсона к досрочному увольнению из ВВС США, заявив, что «иногда его мятежная и высокомерная позиция передаётся другим штатным лётчикам». Вскоре после увольнения Томпсон переехал в Нью-Йорк и поступил в Колумбийский университет, где и прослушал курс лекций по технологии написания кратких рассказов.

Чтобы проникнуться и получше узнать писательские стили своих кумиров Эрнеста Хемингуэя и Фрэнсиса Фицджеральда, он от первой до последней строчки перепечатывал на машинке «Великого Гэтсби» и «Прощай оружие!». Здесь же, в Нью-Йорке, он недолгое время писал для журнала «Time», пока не был уволен за нежелание подчиняться правилам и соблюдать корпоративную этику.


Руководство газеты «The Middletown Daily Record», где Хантер работал репортером, также не стало задерживать молодое дарование, разгромившее автомат по продаже шоколада, и в скором времени указало ему на дверь. А именно после того, как владелец ресторана, дававший рекламу в их газету, изрядно отхватил в драке с Томпсоном.

1960 год. Хантер едет в Пуэрто-Рико и работает спортивным корреспондентом в журнале «El Sportivo», а также в качестве независимого журналиста пишет для многих американских ежедневных газет, таких, например, как «Herald Tribune» и «Вoston Globe». Также он был южноамериканским корреспондентом журнала «National Observer». Работал он много, другое дело, что журналистская деятельность никогда не приносила ему морального удовлетворения. Он лелеял мечту стать настоящим писателем, и уже в 60-ом предпринимал попытку написать свой первый роман, который назывался «Принц Медуза». Позднее критики дружно покрутят пальцем у виска и скажут, что «это было бы даже забавно, если бы было написано Уинстоном Черчиллем».

“Таким образом рассеивалась дурманящая иллюзия, что человек может прожить достойную жизнь, не сдавая себя в наем в качестве Иуды” (“РОМОВЫЙ ДНЕВНИК”)
За время восьмимесячной работы смотрителем в доме «Big Sur Hot Springs» в 61-ом Томпсон пишет и заканчивает вторую свою серьезную писательскую работу под названием «Ромовый дневник». Не сказать, чтобы результат впечатлил его самого. В какой-то степени он всегда будет считать себя романистом-неудачником, вынужденным шакалить в журналистике, чтобы заработать на хлеб с маслом.

В 1962 году Томпсон пишет статью для «National Observer» «Вольный американец в логовище контрабандистов», повествующую о его двухнедельном пребывании в колумбийской деревушке Пуэрто-Эстрелло – перевалочном пункте для бородатых мужиков с наркотиками и большими пушками. Большой резонанс вызвала статья «Почему ветер Антигринго часто дует с южной границы?». В ней Томпсон описывает англо-американских подонков с их свинским отношением к местным жителям, богатеев, играющих в гольф на крышах домов, не задающихся вопросом, кому в следующую за ударом секунду посыплются на головы шары.

Кэрри МакУильямс, редактор американской «The Nation», пораженный умением Хантера «исключительно нагло погружаться в репортаж», пригласил того к сотрудничеству с газетой, и в качестве первого задания предложил написать серию статей о мотоциклетной банде «Ангелы Ада». Акула Хантер, приятно удивленный тем, что редакция заинтересована в обширном освещении данного явления, не заставил себя долго ждать, и спустя некоторое время сдал в печать репортаж, который назывался «Мотоциклетные банды: проигравшие и аутсайдеры». Статья имела успех, сразу несколько книжных издательств предложили свободному журналисту контракт, по которому тот должен был наваять документальную книгу об Ангелах.

«Hells Angels: The Strange and Terrible Saga of the Outlaw Motorcycle Gangs» была издана «Randome House» в 1966 году: «… подобно Чингиз-Хану на железной лошади, они восседают на своих монстрах-конях с огнедышащим анусом, отрывая с мясом крышки пивных банок и успевая пощупать за ляжку твою дочь; показывая цивилам своего рода класс, давая им слегка дернуть от запаха тех приколов, о которых они, цивилы, никогда не узнают…», – мягко начинает Томпсон свое исследование этого «человеческого гноя», пока исследование это, спущенное на тормозах, не превращается в пощечину всему окружающему обществу, из которого гной этот вытек. Отверженные здесь как утешительная альтернатива минорному бытию в условиях корпоративного рабства.

“Пули всегда будут в цене, особенно когда у тебя погаснет свет, сдохнет телефон, а у соседей подойдут к концу запасы еды. Вот тогда-то и поймешь, кто твои друзья. Даже ближайшие члены семьи обернутся против тебя” (“ЭЙ, ЛОХ! Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ”)
В 1970 году Томпсону поручили написание спортивного репортажа с ежегодно проводимых в Кентукки скачек. Каково же было удивление редактора Билла Кардозо, когда на стол ему легла эта, с позволения сказать, странная история под названием «Дерби в Кентукки: упадочно и порочно». Со спортивным репортажем ее роднило разве что упоминание победителя состязания. Лошади же и вовсе упоминались в тексте лишь вскользь. В остальном это были субъективные заметки страдающего от недосыпа и пьющего квартами текилу матюгающегося человека, чье состояние как нельзя более точно вписывалось в общую картину царящего на скачках «культурного шока» и «морального разложения».

В статье досталось не только среднестатистическим типулям-выпивохам, но и светским львицам, и политиканам власть предержащим. Вот лишь парочка из множества злых и экспрессивных цитат:

– «Губернатор, свинорылая неонацистская шлюха по имени Луис Нанн, должен был сидеть в секции "G"…»;

– «В лицах маловато энергии, маловато любопытства. Мучающиеся в безмолвии, после тридцати им нечем заняться в этой жизни, кроме как тихо существовать и развлекать детишек».

Статья являла собой нечто отличное от привычных репортажей факта, в ней стиль превалировал над содержанием, собственное «я» автора затмевало все остальное, а четкая структура текста отсутствовала напрочь. Позже Кардозо назвал это форменное сумасшествие словом «гонзо» (так еще среди бостонских ирландцев называли не в меру пьющего мужика, способного перепить любого другого заправского алкашонка, а также технику съемки порно, при котором камера демонстрировала действо от первого лица). Кстати, сказать, слово это позже вошло в Оксфордский словарь как обозначение одного из направлений «новой журналистики», основоположником которой был публицист и писатель Том Вулф.

“Большинство людей, постоянно имеющих дело со словами, не слишком в них верят, и я не исключение. Особенно мало я верю в большие слова вроде Счастливый, Любимый, Честный и Сильный. Они слишком размыты и относительны, когда сравниваешь их с резкими, гадкими словечками вроде Подлый, Дешевый и Фальшивый. С этими словами я чувствую себя легко и свободно, ибо они тощие и запросто лепятся на место, а большие слова тяжелы – чтобы наверняка с ними сладить…” (“РОМОВЫЙ ДНЕВНИК”)
Расцвет творчества Томпсона начался в бытность его репортером журнала «Роллинг Стоун». Статья «Власть фриков в горах» в красках рассказывала о предпринятой Томпсоном попытке стать шерифом колорадского округа Питкин. Его партия «Власть фриков» предлагала легализовать наркотики, превратить городские улицы в зеленые сады и снести высокие здания, перекрывающие вид на горы, а также изменить название города Аспен на «Город Жирдяев». Попытка чуть было не увенчалась успехом, однако победу одержал действующий шериф из республиканской партии, здоровенный детина с «ежиком» на голове, к которому обритый наголо Томпсон обращался не иначе как «мой длинноволосый оппонент»…

Написанный в 71-ом роман «Страх и отвращение в Лас-Вегасе: безумная поездка в сердце Американской Мечты» был также впервые опубликован на страницах упомянутого журнала. Нелишним будет привести небольшой отрывок:

«Багажник нашей машины напоминал передвижную полицейскую нарколабораторию. У нас в распоряжении оказалось две сумки травы, семьдесят пять шариков мескалина, пять промокашек лютой кислоты, солонка с дырочками, полная кокаина, и целый межгалактический парад планет всяких стимуляторов, транков, визгунов, хохотунов… а также кварта текилы, кварта рома, ящик Будвайзера, пинта сырого эфира и две дюжины амила».

“У игральных столов было по-прежнему столпотворение. Кто все эти люди? Что за лица! Откуда они только взялись? Выглядят как карикатуры на торговцев подержанными машинами из Далласа. Но они реальны. И, дорогой Иисус, их было здесь до х.. – и их вопли раздавались за столами в полпятого утра в воскресенье. Всё ещё тискают Американскую Мечту, этот образ Большого Победителя, умудрившегося сорвать куш в последние минуты предрассветного хаоса в занюханном казино Вегаса” (“СТРАХ И НЕНАВИСТЬ В ЛАС-ВЕГАСЕ”)
Герои ищут Мечту, а находят огромную психбольницу посреди жаркой пустыни, наполненную приторными обывателями, мягкими задницами и человеческой дрянью.

Томпсон был неприменимым критиком президента Ричарда Никсона как во время нахождения того у власти, так и после его смерти в 1994. Тогда Хантер писал о нем в «Роллинг Стоун»: «Он был свиньей, а не человеком, и простофилей, а не президентом. Он был злым человеком – злым в том смысле, что только те, кто верит в физическое существование Дьявола, могут его понять»…

Придурком и неудачником называл он Буша-младшего, развязавшего нелепую и кровавую войну в Ираке, заставившую весь мир ненавидеть Соединенные Штаты.

"Страх и ненависть в Лас-Вегасе"
В начале 80-х вышел четырехтомный сборник опубликованных в разные годы газетных статей «Gonzo Papers», в предисловии к которому Хантер говорит о греющей его душу мысли о самоубийстве. «Если заниматься любовью смертельно и если прохладный бриз в любой летний полдень может превратить кристально-голубое озеро в грязную лужу черного яда прямо на ваших глазах, остается не так много, кроме телевидения и неустанной мастурбации. Это странный мир. Некоторые люди разбогатели, а другие едят дерьмо и умирают», – дает характеристику Томпсон новой холодной эре, перечеркнувшей все права и свободы и навязывающей ложные ценности и идеалы. Он понимал, что в условиях новых реалий мнимого благополучия и тошнотворной политкорректности он – отверженный, и что время таких, как он и Кен Кизи, уходит безвозвратно. Последний яростный крик Томпсона прозвучал в конце 80-х годов прошлого века, когда вышла его книга «Поколение свиней».

“Это странный мир. Кто-то богатеет, кто-то жрет дерьмо и умирает. Толстяк почувствует, как разрывается его сердце, и назовет это прекрасным. Кто знает? Если и вправду есть Рай и Ад, мы можем с уверенностью утверждать, что Ад – это такой сильно перенаселенный Феникс: чистое, хорошо освещенное место, залитое солнцем, полное снотворных, и банальностей, и быстрых машин; где все кажутся почти счастливыми, кроме тех, кто осознал, что в его сердце что-то не так... Кто медленно и ровно движется к окончательному безумию, которое приходит вместе с мыслью, что здесь нет как раз того единственного, что нужно по-настоящему. Утеряно. Не доставлено” (“ПОКОЛЕНИЕ СВИНЕЙ”)
Незадолго до своей смерти в 2005-ом Томпсон вел колонку «Эй, Руб: Кровавый спорт, доктрина Буша и нисходящая спираль бессловесности». Как видно из названия – посвященную не только спорту. Да и трудно было бы ожидать от Томпсона, жесткого и провокационного в суждениях, чего-то иного.

Томпсон осуществил (принятое еще четверть века назад) решение уйти из жизни самостоятельно через огнестрельное ранение в голову 21 февраля 2005 года. Ему даже не помешало присутствие в соседней комнате сына Хуана, невестки и малолетнего внука. Записка, которую они нашли, озаглавленная написанной маркером фразой «Футбольный сезон окончен», содержала следующие слова: «Никаких больше игр. Никаких бомб. Никаких прогулок. Никакого веселья ни для кого. 67. Ты становишься жадным. Веди себя на свой возраст. Расслабься – будет не больно».

Томпсон со своим другом Джонни, сыгравшим, кстати, именно его в киноленте “Ромовый дневник”
Друг Томпсона художник Ральф Стэдмен говорил: «25 лет назад он сказал мне, что он почувствовал бы себя действительно в западне, если бы не знал, что может убить себя в любой момент. Если вы гадаете, отправился ли он в рай или ад – будьте уверены, он проверит и то и другое, выяснит, куда отправился Ричард Милхаус Никсон – и отправится туда. Он никогда не терпел скуки. Но там должен быть и футбол тоже…»

Другой друг Томпсона актер Джонни Депп взял на себя хлопоты по исполнению последней воли ушедшего: на закате прах журналиста и писателя был развеян посредством пушечного выстрела. Живший горячо и творивший сгоряча, Хантер Стоктон Томпсон не мог уйти иначе, чем с большой помпой и с облаками пороховой гари. Он не стал дожидаться унижений старости. Он понимал, что не сотворит больше ничего ценного. Понимал, что тихое существование не для него… «Пусть молодые наслаждаются жизнью, пока еще могут».

“Цивилизация заканчивается на берегу океана. Дальше человек просто становится частью пищевой цепочки, совсем не обязательно оказываясь наверху. Мы были воинами лишь тогда, когда наши племена были сильны, как реки. Так что ходи гордо, надирай задницы, учи арабский, люби музыку и никогда не забывай, что ты появился из длинной очереди искателей правды, любовников и воинов” (из последних интервью)