Кен Кизи. Веселый псилоцибиновый проказник
Мало кто из писателей может похвастаться тем, что проснулся знаменитым после публикации первого романа. Но именно это произошло с “веселым проказником” Кеном Кизи, чей роман “Над кукушкиным гнездом” (1962) стал одним из главных произведений для битников и хиппи, а сам автор был признан талантливейшим молодым прозаиком всего американского континента.
РОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ
Кен Элтон Кизи родился 17 сентября 1935 года в Колорадо в консервативной и верующей в Бога семье. Еще со школы мальчик начал увлекаться спортом, забивая на учебу как таковую и проявляя особые успехи в вольной борьбе. После своего переезда с родителями в Спрингфилд, штат Орегон, юный Кизи, попавший в новую школу, начинает тренироваться особенно рьяно, и даже завоевывает первое место среди борцов на чемпионате штата. Впоследствии, уже будучи взрослым, Кизи участвовал в национальных состязаниях за борцовскую корону, где также проявил себя как одаренный атлет.
Окончив школу, Кен Кизи вместе со своей одноклассницей Фэй Хэксби уходит из дома (даже не попрощавшись с родителями), чтобы начать новую, взрослую жизнь. Он поступает в Орегонский университет и с успехом оканчивает факультет журналистики. Уж что-что, а писать он умел всегда. Он также обучался в Стэнфорде, посещая курсы писательского мастерства.
В 1959-ом Кизи вызвался добровольцем на участие в экспериментах по исследованию воздействия различных психоделиков на человеческий организм. Когда Кизи работал санитаром в одном из госпиталей, где лежали и тронутые умом ветераны, в голову ему пришла замечательная идея, которая должна была вылиться в не менее замечательный роман. Он долго общался с пациентами (нередко находясь в состоянии наркотического опьянения), что позволило ему сделать один простой вывод: приведенные в соответствие люди за стенами с общепринятыми правилами поведения не более здоровы, чем эти – отвергнутые обществом вывихнутые детали.
Фабула романа «Над кукушкиным гнездом» проста и бесхитростна, но Кизи – не из тех, кто придумывает отличные истории для домохозяек: для его творчества больше характерен тонкий психологизм, и во главу угла он ставит сомнения и выбор героев.
Проблема, которую он поднимает – это проблема человека, который потерялся в тумане окружающего, заблудился и мечется в испуге, оттого что «не видит». Проблема человека, который смотрит в зеркало и видит, что это не его лицо. Он позволяет внешности своей распоряжаться своей жизнью. Быть собой для него – неслыханная дерзость, прямой вызов Комбинату, миллиардам людей, идущим с одинаковой скоростью в одинаковые дома. Им ведь невдомек, что тот, кто с пеной у рта уверяет других в своей нормальности, всего лишь ставит роспись в графе «заурядность». Грубый реализм произведения удивительным образом гармонирует с фантасмагорическими видениями Вождя Швабры Бромдена, от имени которого здесь ведется повествование. Более того, бред пациента психиатрической лечебницы здесь рисует подлинную реальность, вождь видит дальше и глубже остальных, словно бы рентгеновскими лучами пронзает ширму и видит самую суть людей. И от того, что он видит, хочется спрятаться в туман.
Некоторых может отпугнуть вычурность стиля автора. Начало романа вообще многим может показаться затянутым, а именно детальное бытописание жизни отделения. Но ни одну из сцен нельзя назвать откровенно лишней, ни одного из героев – картонным или проходным. Здесь – каждый на своем месте. А чувства от произведения – едины, горестны, но необходимы. Это жесткая картина жизни, в которой размыты границы между здравомыслием и помешательством.
“Понимаете, какая история: вышло у меня, по правде сказать, на исправительной ферме несколько теплых разговоров, и суд постановил, что я психопат. Что же я – с судом буду спорить? Да Боже упаси. Хоть психопатом назови, хоть бешеной собакой, хоть вурдалаком, только убери меня с гороховых полей, потому что я согласен не обниматься с их мотыгой до самой смерти. Вот говорят мне: психопат – это кто слишком много дерется и слишком много… кхе… Тут они не правы, как считаете? Где это слыхано, чтобы у человека случился перебор по части баб?”
После феноменального успеха романа «Над кукушкиным гнездом» имя Кизи было оперативно включено в справочник «Кто есть кто», писателя стали приглашать на различные митинги и собрания, а после того, как вышел в свет второй его роман («Порою нестерпимо хочется», 1964), у критиков уже не оставалось сомнений, что перед ними фигура ничуть не менее значимая, чем Том Вулф. Да и писал он так, что при взгляде на «One flower over the cockoo's nest» становилось понятным, что в этой своей первой книге он всего лишь разминался. В «Порою нестерпимо хочется» Кизи достигает поистине высочайшего мастерства в применении изобразительных средств:
“Дождь струится по стеклам. Дождь сочится сквозь мглу желтого дыма, что валит в косое небо из печной трубы замшелого камня. Небо сереет, желтый дым сыреет. За домом, у косматой кромки гор, в ненастном мареве эти цвета сливаются, отчего сам склон сочится грязновато-зеленым”.
Казалось бы, теперь Кизи, после невероятно успешных и с таким трудом «рожденных» книг, мог просто направить свой творческий локомотив в коммерческое русло, отстукивая на машинке по книге в сезон и становясь обладателем солидного счета в банке. Для этого ему нужно было только умение стремительно складывать буквы в слова и безотказная, понятная всем схема построения сюжета. Однако никто и не подозревал, что имея многое, он решит от всего отказаться.
– Лучше быть молниеотводом, чем сейсмографом, – скажет он Тому Вулфу спустя несколько лет, отбывая срок за незаконное хранение марихуаны.
КИЗИ И “АНГЕЛЫ АДА”
В 1964-ом Кен Кизи основал коммуну для «детей цветов», которая имела название «Веселые проказники». «Кислотные тесты»…Так назывались концерты с бесплатной раздачей ЛСД любому желающему, которые проводили «Проказники» под живую музыку Джерри Гарсиа и его группы «Grateful Dead». Подобные вечеринки проводились и в имении Кизи в Ла Хонде, Калифорния, куда нередко захаживали поэт Аллен Гинзберг, Хантер Томпсон и легендарные Ангелы Ада. Ангелы, «один процент, который никуда не вписывается и на все кладет», отвечающие ударом уже на невысказанный протест со стороны чужаков, к всеобщему удивлению тянулись к Кизи как к какому-нибудь источнику неимоверной силы. Его хладнокровие и спокойная медлительность, стать борца и отсутствие трепета перед теми, кто в любую секунду может устроить кровавую бойню, – заслужили уважение со стороны мотоциклетных бандитов-горилл.
“Кислотные фрики не страдают многословным гостеприимством. Они не сводят глаз с незнакомцев или смотрят просто сквозь них. Многих гостей такой прием здорово пугал, и они больше никогда туда не возвращались. Те же, кто оставались, в большинстве своем представляли богемные круги, беглецов из этого мира. Их чувство взаимозависимости заставляло беречь друг друга от попадания в эпицентр выплеска личной враждебности или неприязни. Вот почему здесь через ручей всегда были копы, которые в любой момент могли ворваться на вечеринку непрошенными гостями”, – Хантер Томпсон, «Ангелы Ада».
ОТДЫХ НА КОЛЕСАХ
“Говоря о Кизи, Проказники называют его двумя разными именами. Если они обсуждают обычные земные дела, то он просто Кизи, например, "Кизи выбили зуб". Но если они говорят о Кизи как о лидере или учителе всей компании, он становится Вождем”, – Том Вулф, «Электропрохладительный кислотный тест»
В том же 1964-ом, приобретя в собственность старый школьный автобус и раскрасив его в кислотные флуоресцирующие цвета, посадив за «штурвал» небезызвестного Нила Кэссиди (прототипа главного героя романа Джека Керуака «В дороге»), Кизи вместе с друзьями из созданной им хипповской комунны «Веселые проказники» отправился в путешествие по американским просторам. Как следует из сказанного выше, вовсе не для того, чтобы собирать материал для книги или цикла дорожных очерков и рассказов. А для того лишь, чтобы «сделать кое-какие магнитофонные записи, поприкалываться на ярмарке и посмотреть, что происходит вокруг», закинувшись изрядной долей кислоты. Известный философ Жан Бодрийяр назовет это путешествие «самым странным путешествием за всю историю человечества, после похода за золотым руном аргонавтов и сорокалетнего странствия Моисея по пустыне».
ПОБЕГ И ВОЗВРАЩЕНИЕ
После запрета ЛСД в США и объявления наркотических средств вне закона Кизи еще долго скрывается от правосудия и даже инсценирует самоубийство, написав витиеватую предсмертную записку, над которой смеется с остальными Проказниками. После чего, оставив свой автомобиль на краю отвесной скалы, сбегает в Мексику… в багажнике машины одного из друзей. Пережив не одно приключение в горячей Мексике, Кизи все же решит тайно вернуться в Штаты, где и будет пойман агентами ФБР и предстанет перед судом Сан-Франциско по делу о хранении наркотиков. Приговор судьи: шесть месяцев колонии. Достаточно времени, чтобы подумать над тем, в какой тупик он, некогда талантливый писатель, а теперь Беглец, себя загнал.
“Мое мнение такое, что пора заканчивать ту школу, где мы учились, и поступать в следующую. Волна психеделии возникла шесть-восемь месяцев назад, когда я уехал в Мексику. Она все еще нарастает, однако стоит на месте. Когда я вернулся, то обнаружил, что ничего не изменилось. Разве что масштабы покрупнее... Нельзя же, войдя в эту дверь, все время возвращаться и снова в нее входить...” ***
После освобождения Кизи вернулся на отцовскую ферму, где и провел всю оставшуюся жизнь. Он вновь взялся за написание прозы, но из-под его пера отныне выходили хоть и не лишенные жизни страницы, но все равно вымученные и представляющие собой лишь бледную тень его былого величия. Роман «Песнь моряка», рассказы и несколько книг для детей – вот все, что успеет сделать Кизи в последующие четверть века, пока инсульт, рак печени и диабет не унесут его жизнь 10 ноября 2001 года.
РОЖДЕНИЕ ЛЕГЕНДЫ
Кен Элтон Кизи родился 17 сентября 1935 года в Колорадо в консервативной и верующей в Бога семье. Еще со школы мальчик начал увлекаться спортом, забивая на учебу как таковую и проявляя особые успехи в вольной борьбе. После своего переезда с родителями в Спрингфилд, штат Орегон, юный Кизи, попавший в новую школу, начинает тренироваться особенно рьяно, и даже завоевывает первое место среди борцов на чемпионате штата. Впоследствии, уже будучи взрослым, Кизи участвовал в национальных состязаниях за борцовскую корону, где также проявил себя как одаренный атлет.
Окончив школу, Кен Кизи вместе со своей одноклассницей Фэй Хэксби уходит из дома (даже не попрощавшись с родителями), чтобы начать новую, взрослую жизнь. Он поступает в Орегонский университет и с успехом оканчивает факультет журналистики. Уж что-что, а писать он умел всегда. Он также обучался в Стэнфорде, посещая курсы писательского мастерства.
Фабула романа «Над кукушкиным гнездом» проста и бесхитростна, но Кизи – не из тех, кто придумывает отличные истории для домохозяек: для его творчества больше характерен тонкий психологизм, и во главу угла он ставит сомнения и выбор героев.
Проблема, которую он поднимает – это проблема человека, который потерялся в тумане окружающего, заблудился и мечется в испуге, оттого что «не видит». Проблема человека, который смотрит в зеркало и видит, что это не его лицо. Он позволяет внешности своей распоряжаться своей жизнью. Быть собой для него – неслыханная дерзость, прямой вызов Комбинату, миллиардам людей, идущим с одинаковой скоростью в одинаковые дома. Им ведь невдомек, что тот, кто с пеной у рта уверяет других в своей нормальности, всего лишь ставит роспись в графе «заурядность». Грубый реализм произведения удивительным образом гармонирует с фантасмагорическими видениями Вождя Швабры Бромдена, от имени которого здесь ведется повествование. Более того, бред пациента психиатрической лечебницы здесь рисует подлинную реальность, вождь видит дальше и глубже остальных, словно бы рентгеновскими лучами пронзает ширму и видит самую суть людей. И от того, что он видит, хочется спрятаться в туман.
Некоторых может отпугнуть вычурность стиля автора. Начало романа вообще многим может показаться затянутым, а именно детальное бытописание жизни отделения. Но ни одну из сцен нельзя назвать откровенно лишней, ни одного из героев – картонным или проходным. Здесь – каждый на своем месте. А чувства от произведения – едины, горестны, но необходимы. Это жесткая картина жизни, в которой размыты границы между здравомыслием и помешательством.
После феноменального успеха романа «Над кукушкиным гнездом» имя Кизи было оперативно включено в справочник «Кто есть кто», писателя стали приглашать на различные митинги и собрания, а после того, как вышел в свет второй его роман («Порою нестерпимо хочется», 1964), у критиков уже не оставалось сомнений, что перед ними фигура ничуть не менее значимая, чем Том Вулф. Да и писал он так, что при взгляде на «One flower over the cockoo's nest» становилось понятным, что в этой своей первой книге он всего лишь разминался. В «Порою нестерпимо хочется» Кизи достигает поистине высочайшего мастерства в применении изобразительных средств:
“Дождь струится по стеклам. Дождь сочится сквозь мглу желтого дыма, что валит в косое небо из печной трубы замшелого камня. Небо сереет, желтый дым сыреет. За домом, у косматой кромки гор, в ненастном мареве эти цвета сливаются, отчего сам склон сочится грязновато-зеленым”.
Казалось бы, теперь Кизи, после невероятно успешных и с таким трудом «рожденных» книг, мог просто направить свой творческий локомотив в коммерческое русло, отстукивая на машинке по книге в сезон и становясь обладателем солидного счета в банке. Для этого ему нужно было только умение стремительно складывать буквы в слова и безотказная, понятная всем схема построения сюжета. Однако никто и не подозревал, что имея многое, он решит от всего отказаться.
– Лучше быть молниеотводом, чем сейсмографом, – скажет он Тому Вулфу спустя несколько лет, отбывая срок за незаконное хранение марихуаны.
КИЗИ И “АНГЕЛЫ АДА”
В 1964-ом Кен Кизи основал коммуну для «детей цветов», которая имела название «Веселые проказники». «Кислотные тесты»…Так назывались концерты с бесплатной раздачей ЛСД любому желающему, которые проводили «Проказники» под живую музыку Джерри Гарсиа и его группы «Grateful Dead». Подобные вечеринки проводились и в имении Кизи в Ла Хонде, Калифорния, куда нередко захаживали поэт Аллен Гинзберг, Хантер Томпсон и легендарные Ангелы Ада. Ангелы, «один процент, который никуда не вписывается и на все кладет», отвечающие ударом уже на невысказанный протест со стороны чужаков, к всеобщему удивлению тянулись к Кизи как к какому-нибудь источнику неимоверной силы. Его хладнокровие и спокойная медлительность, стать борца и отсутствие трепета перед теми, кто в любую секунду может устроить кровавую бойню, – заслужили уважение со стороны мотоциклетных бандитов-горилл.
“Кислотные фрики не страдают многословным гостеприимством. Они не сводят глаз с незнакомцев или смотрят просто сквозь них. Многих гостей такой прием здорово пугал, и они больше никогда туда не возвращались. Те же, кто оставались, в большинстве своем представляли богемные круги, беглецов из этого мира. Их чувство взаимозависимости заставляло беречь друг друга от попадания в эпицентр выплеска личной враждебности или неприязни. Вот почему здесь через ручей всегда были копы, которые в любой момент могли ворваться на вечеринку непрошенными гостями”, – Хантер Томпсон, «Ангелы Ада».
ОТДЫХ НА КОЛЕСАХ
В том же 1964-ом, приобретя в собственность старый школьный автобус и раскрасив его в кислотные флуоресцирующие цвета, посадив за «штурвал» небезызвестного Нила Кэссиди (прототипа главного героя романа Джека Керуака «В дороге»), Кизи вместе с друзьями из созданной им хипповской комунны «Веселые проказники» отправился в путешествие по американским просторам. Как следует из сказанного выше, вовсе не для того, чтобы собирать материал для книги или цикла дорожных очерков и рассказов. А для того лишь, чтобы «сделать кое-какие магнитофонные записи, поприкалываться на ярмарке и посмотреть, что происходит вокруг», закинувшись изрядной долей кислоты. Известный философ Жан Бодрийяр назовет это путешествие «самым странным путешествием за всю историю человечества, после похода за золотым руном аргонавтов и сорокалетнего странствия Моисея по пустыне».
ПОБЕГ И ВОЗВРАЩЕНИЕ
После запрета ЛСД в США и объявления наркотических средств вне закона Кизи еще долго скрывается от правосудия и даже инсценирует самоубийство, написав витиеватую предсмертную записку, над которой смеется с остальными Проказниками. После чего, оставив свой автомобиль на краю отвесной скалы, сбегает в Мексику… в багажнике машины одного из друзей. Пережив не одно приключение в горячей Мексике, Кизи все же решит тайно вернуться в Штаты, где и будет пойман агентами ФБР и предстанет перед судом Сан-Франциско по делу о хранении наркотиков. Приговор судьи: шесть месяцев колонии. Достаточно времени, чтобы подумать над тем, в какой тупик он, некогда талантливый писатель, а теперь Беглец, себя загнал.
После освобождения Кизи вернулся на отцовскую ферму, где и провел всю оставшуюся жизнь. Он вновь взялся за написание прозы, но из-под его пера отныне выходили хоть и не лишенные жизни страницы, но все равно вымученные и представляющие собой лишь бледную тень его былого величия. Роман «Песнь моряка», рассказы и несколько книг для детей – вот все, что успеет сделать Кизи в последующие четверть века, пока инсульт, рак печени и диабет не унесут его жизнь 10 ноября 2001 года.
“Он (Кизи) стоит, скрестив руки на груди, и взгляд его обращен вдаль. У него толстые запястья и большие руки, а то, что он держит их скрещенными, делает их просто гигантскими. Он кажется выше своего роста, быть может, из-за шеи. У него крупная шея с парой стерноклеидомастоидных мышц, поднимающихся из-под арестантской робы, как два портовых троса. У него массивные челюсти и подбородок. Он немного похож на Пола Ньюмана, разве что более мускулист и толстокож, и вдобавок голову его обрамляют жесткие светлые кудри”.
Комментарии1
RIP, Ken Kesey, и спасибо за "Пролетая над гнездом кукушки"