Один мой день в роли врача “скорой”
Каждый может находиться в ситуации, когда без “скорой помощи” не обойтись. Именно на этих людях, работающих в полевых условиях, лежит ответственность, заверенная клятвой Гиппокарата. Насколько эта ответственность соотносится с действительностью в наше время? Как проходит день медиков “скорой помощи”? И с чем вообще им приходится сталкиваться? В этом мы попытались разобраться.
“Скорая слушает!” – с этой ноты начитается день диспетчера “скорой помощи”. Оптимистичной ее назвать сложно, ведь без встречи с наркоманами, бомжами и алкоголиками не проходит ни один день.
– Именно такой контингент обычно набирает номер “03”, – рассказывает диспетчер ЦРБ поселка Залари Светлана Малюкова.
Да-да, как вы поняли, отправилась я в сельскую местность. В поселок Залари нашей области и попутно во многие близлежащие к нему деревни. Долго рассказывать, почему и как произошла такая встреча: то ли от чрезмерной загруженности городских врачей, то ли от того, что в сельской местности люди проще как-то, то ли от того, что насмотрелась я мыльных опер про земских докторов… Так или иначе, мне было интересно провести свой рабочий день с докторами поселковой больницы – как говорится, “от” и “до”.
Итак, Светлана прошла все ступени, которые должен пройти настоящий фельдшер. В медицине она больше 20 лет, поэтому удалось поработать и в области гинекологии, и в терапии – какие только навыки ни приобретает доктор, работая в сельской местности. Она чувствует больных – именно таким должен быть врач. К тому же, по опросам местного населения, почти в каждом доме есть номер ее телефона – проконсультирует Светлана в любое время, никогда не откажет. Если честно, врач – одна из очень немногих профессий, где человек пропускает через себя огромное количество личной информации, впитывает ее. Светлана относится к ней правильно – это касается в первую очередь этичности.
То же самое можно сказать о ее коллеге Юрии. Он работает не первый год и имеет увесистый багаж знаний и практики. Достаточно долго работал на “скорой” в Ангарске, но так получилось, что по семейным обстоятельствам пришлось переехать.
– В Ангарске, конечно, работать было легче. На выезды там ездит и врач, и санитары, без которых практически невозможно, в нашем поселке этого нет…
В этот день дежурила команда из двух фельдшеров. Но я успела застать и фельдшера ночной смены Ирину Беляеву. Веселая и жизнерадостная, Ирина ко всему старается относиться с оптимизмом, хотя работа, судя по ее усталому виду, действительно сложная и изматывающая.
– Скажите, какими качествами должен обладать врач “скорой помощи”?
– Как вы знаете, разных людей лечим, поэтому совершенно точно должно быть отсутствие брезгливости…
В это время раздаётся звонок: “Нашел бомжа, обморожение и, кажется, отравление”, – случайно подслушиваю мужской голос в трубке.
Не упуская возможности, прошусь с фельдшерами. С трудом пришлось уговорить, конечно. И вот я уже открываю двери “уазика”, по-другому его еще называют “таблетка”, даже мурашки побежали. В машине носилки, ремни разные, “чудо-чемодан” с лекарствами…. Что в моей голове только не происходило в тот момент. Даже вспомнила тот случай, когда самой как-то пришлось вызывать “скорую”. Только автомобиль другой был, но трясло в нем точно так же. В общем, хуже, чем на тракторе – не понимаю, почему для больниц положены такие машины?..
Медики поспешили унять мой воинствующий пыл: “Всё просто, Алёна, дали новые машины, хорошие, тёплые и комфортные, конечно, только вот по нашему бездорожью проехать они не могут. Эти “газели” все новомодные вообще не предназначены для сельской местности…”
“Газели” в “поле” – не помощник…
…впрочем, и в городе у них свои проблемы
– В советскую “таблетку” можно положить штабелями четверых больных, – смеется другой фельдшер, – а в новую красавицу только одного. На этих “царевнах-лягушках” можно кататься только в городе. В сельской местности такая машина нужна только для вывоза реанимационных больных. Ведь для таких случаев она должна быть оснащена. А вот обслуживание нашей местности лучше на хороших “УАЗах”, как и было раньше.
“В общем, радует наш автопром и политика государства”, – подумала я. “Калину” продвигаем, “гранту” по европейскому образу и подобию сваяли (ага, как же – упаковка, и только), а действительно необходимые “уазики” не то что модернизировать не хотят, но и вообще выпускать. Автопарк в больнице действительно древний. О новых авто же можно сказать… “гарцующего пони в плуг запрягли” – не иначе.
Приехали. В соседней деревне Бажир, в отопительном здании, на какой-то доске, лежал мужчина, грязный, оборванный и весь жёлтый. Страшно до ужаса смотреть на такое зрелище.
– Что употребляли? – спрашивает Алексей, фельдшер, с которым я вместе “несла службу”. – Водку, спирт?
– Вино! – в осипшем голосе мужчины прозвучали даже нотки гордости.
– Сам до такого докатился… – говорят местные жители, – жить и работать не стремится! Да и зачем?! Пенсию ведь платят, на бутылку хватает.
– Мы его уже давно поймать пытаемся, – добавляет местный деревенский фельдшер Надежда Шакирова. – Он ведь и не бомж вовсе, у него семья есть, дом, дочь с внуками…
Надежда показала дорогу до его дома, но паспорта и полиса у него, конечно, не оказалось. Как бы печально это ни было, но ни собственной дочери, никому другому он больше не нужен, может, поэтому так пьёт и в пространстве теряется. С трудом вывели из “кочегарки”, посадили его в машину и отправились в инфекционное отделение.
…Я сама родилась и выросла в этих местах, в деревне, только раньше тут немножко по-другому было. Насчёт образовательных продвижений тут, конечно, глухо всё, на том же месте стоит один Дом культуры, школа-девятилетка, детский сад даже с новыми горками на площадках, вот внутри только много игрушек еще из тех, которыми играло моё поколение в своё время, и фельдшерский пункт, в котором по-прежнему холодно. В селе два магазина – один государственный, второй ЧП. И предпринимательством заниматься тут невыгодно: если алкоголь не продаёшь, значит можно закрываться. Удивительно только, что молодёжь всё же едет ещё в сёла и деревни, даже за год в Бажире построились четыре дома. Одна парочка с помощью государственной помощи, остальные собственными силами. Прекрасно видеть, как возвращаются специалисты с высшим образованием домой. Значит, будет какой-то толк лет через 10. Вывод напрашивается один: те, кто хочет жить, – стремится к этому, а те, кому “и так хорошо”, спивается. Сами виноваты, что тут скажешь…
А вот как находить контакт с алкоголиками, если у них вся речь из матов и непонятных воплей? “Приходится материться, и по-жёсткому порой, иногда только так и можно контакт с человеком найти”, – говорит водитель Александр, которому тоже достаётся. В дом-интернат такие бродяги ехать отказываются, лечиться тоже, скитаются и спиваются. Как в народе говорят, ведь ленивым больше в деревне делать нечего!
Ещё я была удивлена, что нет санитаров на вызовах, едет только фельдшер и водитель, вот они вдвоём и “воюют”. Когда на вызов едут, ожидать можно всего что угодно. Например, на одном из вызовов нас встретила большая собака, шли во двор на свой страх и риск. И это мы не вспоминаем криминальные случаи, которые случаются. На вопрос, почему именно так всё “по-русски” устроено, руководство лишь пожимает плечами: “Ехать работать на такую должность никто не хочет, дочка, тем более в такую глушь. Жилья нет, да и работа пыльная…”. Надежде Шакировой, единственному на весь Бажир фельдшеру, уже почти 60, собралась уходить на покой, но смены нет никакой и вряд ли пока предвидится…
Трудностей в жизни сегодняшней сельской “скорой”, конечно, много, но одна из основных – это всё-таки нехватка персонала. Врач вызов не курирует, на вызове можно увидеть только фельдшера и водителя, который от машины отойти не может в принципе, так как были случаи угона. На заларинскую же больницу сегодня приходится два хирурга, два гинеколога и три терапевта вместо положенных шести. Потому фельдшер взваливает на себя все врачебные обязанности – на вызове “разгребаться” приходится только ему.
Стоит сказать немного о нашем пути в Бажир. Дорога из Заларей в эту деревню, да и в другие близлежащие села, неблизкая. Ехать приходится по обыкновенной сельской “катанке”. Между тем, сами Залари разделены на две части железной дорогой, переезд через нее один, перекрывается этот переезд часто и подолгу – бывает, приходится ждать по нескольку часов. А что делать, если вызов? Вот и стоит “скорая” в общей очереди. Местные выкатали свою дорогу, объездную, но время дороги по вызову от этого отнюдь не сокращается, объезжать приходится много, по той же “катанке”.
– Часто и вызовы бывают необоснованные, но выезжать приходится, – рассказывает фельдшер Татьяна Борисовна. – Проблема в том, что население у нас не знает, ни где находится местный дежурный врач, ни как с ним созвониться, в деревнях нет даже приёмного покоя. Потому вызывают нас по любому поводу, и, бывает, мы находимся на необоснованном вызове, тогда как человеку из другого посёлка требуется реальная неотложка. …Болезненно, когда население воспринимает негативно ситуации по задержке “скорой помощи”. Нужно ведь учесть, что мы находимся в центре посёлка, а железнодорожный переезд может быть закрыт долгий период времени. И мы будет стоять, так же как и милиция, и пожарная… и с этим нюансом поделать ничего нельзя.
А случаи недопонимания между “скорой” и “пациентами” за проведенный мною день в роли помощника фельдшера были. Некоторые подробности произошедшего люди не могут сказать, часто из-за шокового состояния, а в трубке слышно: “Я вам, что, должна объяснять? Вы "скорая" же, приезжайте быстрее!”. Отвечать на "трудные звонки" диспетчер должен квалифицированно. А после уже кричат в спину: “Ехали долго! Да где вы вообще были?!!”. Человека можно понять: когда ждёшь – минуты тянутся. Но и “скорую” понять надо – часто они заложники своих возможностей.
Фельдшеры показали мне свою комнату отдыха, где они пьют чай, читают и иной раз просто наслаждаются тишиной. Недолгий отдых прервать может только голос диспетчера. В этой комнате встретила фельдшера Людмилу, для коллег она сегодня за “повара”. Поинтересовалась, что для неё человеческое счастье?
– Это здоровье и комфорт близких, конечно. За практику было очень много ужасных случаев, что вспомнить страшно. А вообще… приятно, когда люди благодарят, просто словами, ведь от некоторых столько негатива, как будто они злы на весь белый свет.
– Для вас какие вызовы страшнее?
– Я больше всего боюсь, когда помощь нужна маленьким детям, они сказать не могут, что их беспокоит… ну и, конечно, ДТП – всякое видела. Случай, который остался в моей памяти, это первые роды, которые принимала.
Сегодня у меня всё как по маслу. Как раз диспетчер сообщает, что в соседней деревне женщина рожать собралась. Второй фельдшер Алексей уже готов, я поспешила собраться, но на пороге он меня остановил и сказал, что взять не может, это очень тонкое дело, больше и объяснять ничего не стал.
Провела я с уездными докторами 6 часов – это ровно половина установленного рабочего дня. Честно говоря, от суеты и очень напряжённого графика чертовски устала – не представляю, как они работают по 12 часов! А ведь иногда бывают выезды и на далёкие расстояния, и тогда рабочий день растягивается и до 20 часов, и больше. Что поделать, работа такая – людей спасать! Немного пафосно, конечно, но для сельского фельдшера это суровые будни – учитывая те условия, в которых им приходится работать, и их зарплаты.
Конечно, не скрою, что столкнулась я также и с тем, что смены разные бывают, и люди, которые работают, тоже разные. У некоторых, как говорится, нет ни стыда ни совести. Но так в каждом ведомстве и в каждом городе – в семье, как говорится, не без… Может быть, просто поколение сейчас другое? Или работают многие не по профессии?
Про сельскую “скорую” поняла я одно – местные работники “скорой” не боятся трудностей. Каждому придётся со страхом совладать, если хочешь влиться в русло. Твёрдый характер, быстрая реакция, уверенность в себе – вот, наверное, их основные качества. А ответственность и доброжелательность не противоречат жесткости.
Фото автора и Марии Оленниковой
“Скорая слушает!” – с этой ноты начитается день диспетчера “скорой помощи”. Оптимистичной ее назвать сложно, ведь без встречи с наркоманами, бомжами и алкоголиками не проходит ни один день.
– Именно такой контингент обычно набирает номер “03”, – рассказывает диспетчер ЦРБ поселка Залари Светлана Малюкова.
Да-да, как вы поняли, отправилась я в сельскую местность. В поселок Залари нашей области и попутно во многие близлежащие к нему деревни. Долго рассказывать, почему и как произошла такая встреча: то ли от чрезмерной загруженности городских врачей, то ли от того, что в сельской местности люди проще как-то, то ли от того, что насмотрелась я мыльных опер про земских докторов… Так или иначе, мне было интересно провести свой рабочий день с докторами поселковой больницы – как говорится, “от” и “до”.
Итак, Светлана прошла все ступени, которые должен пройти настоящий фельдшер. В медицине она больше 20 лет, поэтому удалось поработать и в области гинекологии, и в терапии – какие только навыки ни приобретает доктор, работая в сельской местности. Она чувствует больных – именно таким должен быть врач. К тому же, по опросам местного населения, почти в каждом доме есть номер ее телефона – проконсультирует Светлана в любое время, никогда не откажет. Если честно, врач – одна из очень немногих профессий, где человек пропускает через себя огромное количество личной информации, впитывает ее. Светлана относится к ней правильно – это касается в первую очередь этичности.
То же самое можно сказать о ее коллеге Юрии. Он работает не первый год и имеет увесистый багаж знаний и практики. Достаточно долго работал на “скорой” в Ангарске, но так получилось, что по семейным обстоятельствам пришлось переехать.
– В Ангарске, конечно, работать было легче. На выезды там ездит и врач, и санитары, без которых практически невозможно, в нашем поселке этого нет…
В этот день дежурила команда из двух фельдшеров. Но я успела застать и фельдшера ночной смены Ирину Беляеву. Веселая и жизнерадостная, Ирина ко всему старается относиться с оптимизмом, хотя работа, судя по ее усталому виду, действительно сложная и изматывающая.
– Скажите, какими качествами должен обладать врач “скорой помощи”?
– Как вы знаете, разных людей лечим, поэтому совершенно точно должно быть отсутствие брезгливости…
В это время раздаётся звонок: “Нашел бомжа, обморожение и, кажется, отравление”, – случайно подслушиваю мужской голос в трубке.
Не упуская возможности, прошусь с фельдшерами. С трудом пришлось уговорить, конечно. И вот я уже открываю двери “уазика”, по-другому его еще называют “таблетка”, даже мурашки побежали. В машине носилки, ремни разные, “чудо-чемодан” с лекарствами…. Что в моей голове только не происходило в тот момент. Даже вспомнила тот случай, когда самой как-то пришлось вызывать “скорую”. Только автомобиль другой был, но трясло в нем точно так же. В общем, хуже, чем на тракторе – не понимаю, почему для больниц положены такие машины?..
Медики поспешили унять мой воинствующий пыл: “Всё просто, Алёна, дали новые машины, хорошие, тёплые и комфортные, конечно, только вот по нашему бездорожью проехать они не могут. Эти “газели” все новомодные вообще не предназначены для сельской местности…”
– В советскую “таблетку” можно положить штабелями четверых больных, – смеется другой фельдшер, – а в новую красавицу только одного. На этих “царевнах-лягушках” можно кататься только в городе. В сельской местности такая машина нужна только для вывоза реанимационных больных. Ведь для таких случаев она должна быть оснащена. А вот обслуживание нашей местности лучше на хороших “УАЗах”, как и было раньше.
“В общем, радует наш автопром и политика государства”, – подумала я. “Калину” продвигаем, “гранту” по европейскому образу и подобию сваяли (ага, как же – упаковка, и только), а действительно необходимые “уазики” не то что модернизировать не хотят, но и вообще выпускать. Автопарк в больнице действительно древний. О новых авто же можно сказать… “гарцующего пони в плуг запрягли” – не иначе.
Приехали. В соседней деревне Бажир, в отопительном здании, на какой-то доске, лежал мужчина, грязный, оборванный и весь жёлтый. Страшно до ужаса смотреть на такое зрелище.
– Что употребляли? – спрашивает Алексей, фельдшер, с которым я вместе “несла службу”. – Водку, спирт?
– Вино! – в осипшем голосе мужчины прозвучали даже нотки гордости.
– Сам до такого докатился… – говорят местные жители, – жить и работать не стремится! Да и зачем?! Пенсию ведь платят, на бутылку хватает.
– Мы его уже давно поймать пытаемся, – добавляет местный деревенский фельдшер Надежда Шакирова. – Он ведь и не бомж вовсе, у него семья есть, дом, дочь с внуками…
Надежда показала дорогу до его дома, но паспорта и полиса у него, конечно, не оказалось. Как бы печально это ни было, но ни собственной дочери, никому другому он больше не нужен, может, поэтому так пьёт и в пространстве теряется. С трудом вывели из “кочегарки”, посадили его в машину и отправились в инфекционное отделение.
…Я сама родилась и выросла в этих местах, в деревне, только раньше тут немножко по-другому было. Насчёт образовательных продвижений тут, конечно, глухо всё, на том же месте стоит один Дом культуры, школа-девятилетка, детский сад даже с новыми горками на площадках, вот внутри только много игрушек еще из тех, которыми играло моё поколение в своё время, и фельдшерский пункт, в котором по-прежнему холодно. В селе два магазина – один государственный, второй ЧП. И предпринимательством заниматься тут невыгодно: если алкоголь не продаёшь, значит можно закрываться. Удивительно только, что молодёжь всё же едет ещё в сёла и деревни, даже за год в Бажире построились четыре дома. Одна парочка с помощью государственной помощи, остальные собственными силами. Прекрасно видеть, как возвращаются специалисты с высшим образованием домой. Значит, будет какой-то толк лет через 10. Вывод напрашивается один: те, кто хочет жить, – стремится к этому, а те, кому “и так хорошо”, спивается. Сами виноваты, что тут скажешь…
А вот как находить контакт с алкоголиками, если у них вся речь из матов и непонятных воплей? “Приходится материться, и по-жёсткому порой, иногда только так и можно контакт с человеком найти”, – говорит водитель Александр, которому тоже достаётся. В дом-интернат такие бродяги ехать отказываются, лечиться тоже, скитаются и спиваются. Как в народе говорят, ведь ленивым больше в деревне делать нечего!
Ещё я была удивлена, что нет санитаров на вызовах, едет только фельдшер и водитель, вот они вдвоём и “воюют”. Когда на вызов едут, ожидать можно всего что угодно. Например, на одном из вызовов нас встретила большая собака, шли во двор на свой страх и риск. И это мы не вспоминаем криминальные случаи, которые случаются. На вопрос, почему именно так всё “по-русски” устроено, руководство лишь пожимает плечами: “Ехать работать на такую должность никто не хочет, дочка, тем более в такую глушь. Жилья нет, да и работа пыльная…”. Надежде Шакировой, единственному на весь Бажир фельдшеру, уже почти 60, собралась уходить на покой, но смены нет никакой и вряд ли пока предвидится…
Трудностей в жизни сегодняшней сельской “скорой”, конечно, много, но одна из основных – это всё-таки нехватка персонала. Врач вызов не курирует, на вызове можно увидеть только фельдшера и водителя, который от машины отойти не может в принципе, так как были случаи угона. На заларинскую же больницу сегодня приходится два хирурга, два гинеколога и три терапевта вместо положенных шести. Потому фельдшер взваливает на себя все врачебные обязанности – на вызове “разгребаться” приходится только ему.
Стоит сказать немного о нашем пути в Бажир. Дорога из Заларей в эту деревню, да и в другие близлежащие села, неблизкая. Ехать приходится по обыкновенной сельской “катанке”. Между тем, сами Залари разделены на две части железной дорогой, переезд через нее один, перекрывается этот переезд часто и подолгу – бывает, приходится ждать по нескольку часов. А что делать, если вызов? Вот и стоит “скорая” в общей очереди. Местные выкатали свою дорогу, объездную, но время дороги по вызову от этого отнюдь не сокращается, объезжать приходится много, по той же “катанке”.
– Часто и вызовы бывают необоснованные, но выезжать приходится, – рассказывает фельдшер Татьяна Борисовна. – Проблема в том, что население у нас не знает, ни где находится местный дежурный врач, ни как с ним созвониться, в деревнях нет даже приёмного покоя. Потому вызывают нас по любому поводу, и, бывает, мы находимся на необоснованном вызове, тогда как человеку из другого посёлка требуется реальная неотложка. …Болезненно, когда население воспринимает негативно ситуации по задержке “скорой помощи”. Нужно ведь учесть, что мы находимся в центре посёлка, а железнодорожный переезд может быть закрыт долгий период времени. И мы будет стоять, так же как и милиция, и пожарная… и с этим нюансом поделать ничего нельзя.
А случаи недопонимания между “скорой” и “пациентами” за проведенный мною день в роли помощника фельдшера были. Некоторые подробности произошедшего люди не могут сказать, часто из-за шокового состояния, а в трубке слышно: “Я вам, что, должна объяснять? Вы "скорая" же, приезжайте быстрее!”. Отвечать на "трудные звонки" диспетчер должен квалифицированно. А после уже кричат в спину: “Ехали долго! Да где вы вообще были?!!”. Человека можно понять: когда ждёшь – минуты тянутся. Но и “скорую” понять надо – часто они заложники своих возможностей.
Фельдшеры показали мне свою комнату отдыха, где они пьют чай, читают и иной раз просто наслаждаются тишиной. Недолгий отдых прервать может только голос диспетчера. В этой комнате встретила фельдшера Людмилу, для коллег она сегодня за “повара”. Поинтересовалась, что для неё человеческое счастье?
– Это здоровье и комфорт близких, конечно. За практику было очень много ужасных случаев, что вспомнить страшно. А вообще… приятно, когда люди благодарят, просто словами, ведь от некоторых столько негатива, как будто они злы на весь белый свет.
– Для вас какие вызовы страшнее?
– Я больше всего боюсь, когда помощь нужна маленьким детям, они сказать не могут, что их беспокоит… ну и, конечно, ДТП – всякое видела. Случай, который остался в моей памяти, это первые роды, которые принимала.
Сегодня у меня всё как по маслу. Как раз диспетчер сообщает, что в соседней деревне женщина рожать собралась. Второй фельдшер Алексей уже готов, я поспешила собраться, но на пороге он меня остановил и сказал, что взять не может, это очень тонкое дело, больше и объяснять ничего не стал.
Провела я с уездными докторами 6 часов – это ровно половина установленного рабочего дня. Честно говоря, от суеты и очень напряжённого графика чертовски устала – не представляю, как они работают по 12 часов! А ведь иногда бывают выезды и на далёкие расстояния, и тогда рабочий день растягивается и до 20 часов, и больше. Что поделать, работа такая – людей спасать! Немного пафосно, конечно, но для сельского фельдшера это суровые будни – учитывая те условия, в которых им приходится работать, и их зарплаты.
Конечно, не скрою, что столкнулась я также и с тем, что смены разные бывают, и люди, которые работают, тоже разные. У некоторых, как говорится, нет ни стыда ни совести. Но так в каждом ведомстве и в каждом городе – в семье, как говорится, не без… Может быть, просто поколение сейчас другое? Или работают многие не по профессии?
Про сельскую “скорую” поняла я одно – местные работники “скорой” не боятся трудностей. Каждому придётся со страхом совладать, если хочешь влиться в русло. Твёрдый характер, быстрая реакция, уверенность в себе – вот, наверное, их основные качества. А ответственность и доброжелательность не противоречат жесткости.
Фото автора и Марии Оленниковой
Комментарии2