Норма, Норман, Нормал

– Мы все сходим с ума иногда. А вы не сходите?
– Схожу. Порой хватает и одного раза…

– У вас не было пустого времени в вашей жизни?
– Только вся моя жизнь.

Феникс – Фэрвэйл. Красные линии, четыре дюйма по карте от одной точки к другой. Напряженное внимание, тряская дорога, лучи солнца – днем, фары несущихся по встречке – ночью. Сорок тысяч долларов в конверте, прямая линия рта – в зеркальце заднего вида. Бегство, паника, назад она старается не смотреть – зеркало не лжет: преступник сидит в каждом из нас. Деньги, полученные от начальника; деньги, предназначенные банку. Легкие деньги. Спонтанное преступление. Откуп от несчастья. И вот она, совсем одна на пустынной дороге, должно быть, пропустила свой поворот, и сейчас напряженно вглядывается в темноту через ветровое стекло, по которому исступленно барабанит дождь. Но что это? Она видит вывеску «Мотель Бейтсов», нажимает на газ и едет по дорожке, ведущей к застекленной конторке. Когда она видит владельца, более не колеблется: неприятностей ждать не стоит. Да и полиция вряд ли будет искать ее здесь: вокруг ни души с тех пор, как шоссе перенесли на запад… Ее зовут Мэри Крейн. И она попала в большую беду.

Написанный Джозефом Стефано сценарий, который основывался на вышедшем чуть ранее романе Роберта Блоха «Психо», Альфред Хичкок читал по обыкновению молча, по диагонали, попыхивая сигарой и не выказывая ни тени интереса к творению молодого автора. Невинный адюльтер, похищение денег и растрата, заметание следов, запись в регистрационной книге мотеля под чужой фамилией, знакомство с приятным, хоть и несколько «геммороидальным» владельцем сего заведения Норманом, – вряд ли под сию незатейливую сюжетную канву можно выбить у продюсеров достаточное количество средств.


Скепсис развеялся как дым, поднимающийся от пепелища, когда на глаза Хичкоку попалась сцена убийства в душевой кабине. Тогда он сказал: «А вот это уже может принести нам успех!» Позднее он убедится в необходимости снимать в монохроме: общий саспенс и жестокая смерть главной героини еще в первой половине фильма – уже достаточное основание для того, чтобы не делать его еще и кровавым. 45-секундная сцена, состоящая не менее чем из девяноста монтажных склеек и снятая оператором под семьюдесятью различными углами, – без преувеличения вообще самая известная сцена даже не убийства, а хладнокровной расправы в истории мирового кинематографа.

Половина успеха фильма – в его музыкальном сопровождении. Музыка Бернарда Херрманна в буквальном смысле слова заставляет почувствовать, как гусь ходит по твоей могиле. Звуки терзаемых скрипок, по которым резко, в ритме сердца загнанной жертвы, водят смычками, – напоминают крики встревоженных пернатых, которым в творчестве Хичкока уделяется столько внимания, что это наводит на определенные размышления.


Хищное материнское суперэго Нормы, подавляющей желание своего «ребенка» улететь из гнезда, стремящейся безраздельно владеть им и всячески ограждать его от «пороков» большого мира, – действительно позволяет понять, почему данный «зоологический» мотив так широко здесь применяется. Достаточно уже будет вспомнить флюгер дома в виде птицы в самом начале фильма, фамилию героини, переводящуюся на русский не иначе как Журавль, а также странное увлечение Нормана, убивающего птиц и делающего из них чучела.

Норман в присутствии девушек выглядит как будто нормальным, только немного зажатым и нервным, но, наверное, каждый из нас выглядел бы примерно так же, если бы в 40 лет оставался девственником. Но, присмотревшись поближе, мы понимаем и то, что за фасадом этого человека – вежливого, учтивого и внешне благопристойного – проступает некоторый надлом, и что-то позволяет нам предположить, что на его «чердаке» скрывается нечто большее, чем ненужные вещи.

Проживший с матерью под одной крышей всю свою жизнь, Норман, послушный ее железной воле и крайне стеснительный для того, чтобы встречаться с девушками, начитавшись литературы по психологии, однажды находит в себе силы подняться в мамину комнату, чтобы потолковать об Эдиповом комплексе. Он ненавидит и вожделеет ее, как ненавидит и вожделеет каждую, как он их называет, «грязную суку», которая останавливается у них в мотеле, вертит задом и смеется над ним, стареющим импотентом, выпивающим втихаря от матери у себя в каморке.


«Так поступают все девицы, потому что они шлюхи». Он видит это каждый раз, глядя в крохотную дырку в стене, открывающую вид на ванную комнату, наблюдает, как они выгибаются и удовлетворяют себя перед зеркалом. Его греет чувство, что он знает о них чуть больше, чем они полагают. Но чего он не знает, так это того, что глазок этот для него – еще и тайная дверь Эдварда Хайда, дверь оборотня, который не обрастает шерстью и не воет на луну, а берет в руку нож и наведывается в мамин гардероб. Хочется верить, что не знает, потому как в то, что Норман – оборотень всегда, верить не хочется.

Энтони Перкинс, актер незаурядных способностей, не раз номинированный на «Оскар» и блестяще исполнивший роль Нормана Бейтса, не подозревал, что после нее ему перестанут предлагать хоть сколько-нибудь интересные сценарии, а когда он будет отказываться от посредственных – забудут совсем. Заложник мощного образа, он будет вынужден еще некоторое время сниматься в продолжении ставшего культовым «Психо». И нельзя не признать, что Норман в его исполнении – такой же яркий и харизматичный кинозлодей, как, скажем, Носферату Макса Шрека или Фредди Крюгер Роберта Инглунда. Чего нельзя сказать о персонажах современных фильмов ужасов или триллеров про писателей с «ужасно неожиданной концовкой», которые, в сущности своей, все являются вариациями на тему, когда-то шикарно обыгранную такими классиками, как Р.Л. Стивенсон, Роберт Блох, Стивен Кинг и Альфред Хичкок.


Итог: редкая птица, эталон жанра саспенса в литературе, эталон жанра саспенса – в кино. Безусловная вершина творчества Альфреда Хичкока.

Оценка: 8,5 из10